Апач, Эд Мэйси

Derek [10th] · 12 августа, 2010

Апач, Эд Мэйси

Итак, я напомню, что Эд Мэйси (это псевдоним) – английский вертолетчик, пилот «Апача». В книге он рассказывает о своей второй командировке в Афганистан, в провинцию Гельменд, в 2006-2007 годах. Он уже написал и вторую книгу – «Хеллфайр», но ее я не читал.

Надо сказать, что в отличие от американских вертолетных мемуаров, Мэйси пишет… более художественно, что ли. Хоть это и воспоминания, но завязка, кульминация, развязка и все такое прочее вполне на месте.

Я решил разбить подборку тезисов по темам: техника (сам «Апач», его прицельный комплекс и оружие), тактика (что именно они вытворяли на «Апачах»), служба (на что вообще было похоже – торчать в этом долбаном Гельменде) и Афганистан (происходящее в целом глазами вертолетчика плюс соображения о Талибане). Кое-где дал курсивом свои замечания.

«Апач» в целом

Основные отличия английского «Апача» МК1 от боинговского AH-64D:

– Двигатели «Роллс-Ройс» RTM 322, мощнее на 30%;

– Улучшенная противоракетная защита (см. далее);

– Складные лопасти винта;

– Радиостанции «Сатурн» с новыми алгоритмами шифрования;

– Новые двигатели НАР CRV7;

– Улучшенные системы диагностики неисправностей.

Главное – это двигатели, конечно.

Каждый английский «Апач» обошелся налогоплательщикам в 46 миллионов фунтов. (То есть, примерно, как пять Ми-28. Молодцы, что скажешь).

Пилотировать «Апач» исключительно тяжело. Главным образм, из-за дикой информационной нагрузки. (Это же отмечали и шведы, сравнивавшие его с Ми-28).

Ну и, разумеется, то, что уже отмечалось – по части монокля. Тем не менее, когда вы это освоите, то чувствуете, что больше не пристегнуты к «Апачу» – «Апач» пристегнут к вам.

Обслуживание «Апача» – задача непростая. Восемь «Апачей» требуют 18 четырехтонных грузовиков, 7 автокранов, 5 топливозаправщиков, 3 вилочных автопогрузчика, 2 мотоцикла, 5 вэнов, восьмитонный грузовик и пожарную машину.

Каждый час полета «Апача» обходится в 20000 фунтов и требует 32 человеко-часа наземной работы. На каждого пилота приходится шесть высококвалифицированных наземных специалистов.

Подготовка к взлету означает больше тысячи нажатий на разные кнопки. В общей сложности это занимает тридцать минут, двадцать две из которых вертолет стоит уже с работающими двигателями. Если очень торопиться, можно успеть за пятнадцать. Если попытаться еще быстрее, то что-то придется включать уже в воздухе – безо всякой уверенности, что заработает. При такой спешке можно, к примеру, лишиться зашифрованных радиоканалов или картинки с инфракрасной камеры. Для сравнения, «Чинук» готовится к взлету за пять минут.

Два многофункциональных дисплея могут переключиться в общей сложности на более чем 1500 страниц.

Встроенный чат на «Апаче» тоже есть. Можно передать сообщение длиной 176 символов. В основном, пилоты используют эту штуку для развлечения.

Обмен данными автоматизирован не полностью. Когда в ходе совместной операции вместо одного В-1 прилетел другой, не получивший координаты целей, то их пришлось зачитывать вслух по радио – 15 цифр географических координат плюс четыре цифры – высота.

Экипировка: в точности, как у пехотинца, но все вещи огнеупорные. Летных костюмов нет. Сбитый вертолетчик должен выглядеть, как пехотинец. Потому что.

Поверх формы надевается специальный жилет. Он пригоняется индивидуально, чтобы, в случае чего, препятствовать кровотечению и не дать кишкам выпасть наружу. А поверх жилета идет тяжелый кевларовый нагрудник – останавливает пулю калибра 7,62, выпущенную в упор. Неформально называется «яйцедав» – за ту его часть, которая своеобразным образом проходит между ног.

Личное оружие – пистолет и карабин SA80 (карабин вешается на специальные скобы в кабине). Сколько к чему брать боеприпасов, каждый решает сам.

И никаких документов, фотографий и знаков различия. А то, если вляпаешься, могут пообещать «позвонить другу в Лидском университете, чтобы он твоих детишек перед камерой нарезал, как **аное салями». (Интересно, почему именно Лидский. Паршивое, наверное, местечко).

В отличие от «Кобры», четырехлопастный винт «Апача» вращается с вдвое меньшей скоростью – пять оборотов в секунду. И создает вдвое меньше шума. (У AH-1Z он уже тоже стал четырехлопастный).

Средний вылет длится три часа. Его сопровождают примерно шесть часов работы на земле: час на планирование и подготовку, двадцать минут на постановку задачи, полчаса на запуск и руление, сорок минут на дозаправку и перевооружение, еще полчаса на заполнение всех документов и три часа на разбор полета, с анализом видеозаписей и прочего.

Общее время в воздухе не должно превышать шести-семи часов в день. Потом люди начинают выдыхаться.

Средства обнаружения

Дневная телекамера дает 127-кратное увеличение. Автомобильный номер можно прочитать с четырехкилометровой дистанции.

Талибы любят одеваться в черное. И это имеет смысл: в тени через черно-белую камеру такого сложнее заметить.

«Светится – значит, движется». Простое правило для распознавания «живых» целей через инфракрасную камеру.

Ночью, при помощи инфракрасной камеры можно различить человека с четырех километров. Кроме того, в инфракрасном диапазоне хорошо заметны пятна свежей крови – уже с километра.

В «зеленке» любой плотности инфракрасная камера отлично видит горячий миномет – его ствол выглядит, как прямоугольник соответствующих размеров. (Советские вертолетчики за такую возможность отдали бы не знаю сколько лет жизни, наверное).

Афганцы, развернувшиеся по местности ночью в том, что сильно напоминает боевой порядок, несомненно, отрабатывают различные приемы атаки. Но если эти самые афганцы оставляют за собой источники тепла размером примерно в человеческий след, то они не отрабатывают приемы атаки, а вышли посрать. Потому что по ночам срать они ходят группой – поодиночке слишком уж стремно.

Если за вами охотится «Апач», то лучше не бегать. От вертолета вы вряд ли убежите, но зато, побегав, начнете светиться гораздо ярче – в вас станет легче попасть.

Отличить живого от мертвого несложно. При температуре пять градусов по Цельсию труп остывает примерно за полчаса. Можно даже отличить легкораненого от тяжелораненого: если руки лежащего примерно того же оттенка, что и туловище, то он, скорее всего, не имеет серьезной кровопотери.

Противоракетная система засекает выпущенную ракету по ультрафиолетовой составляющей выхлопа. Дальше все происходит автоматически: отстреливаются дипольные отражатели или тепловые ловушки, а если у ракеты лазерное наведение (облучение лазером обнаруживается отдельной системой датчиков), то система предупреждения начинает выдавать серию команд на резкие маневры. Алгоритм, которым она руководствуется, составляя эту серию, строго засекречен. (Мэйси упоминает о многочисленных ложных срабатываниях системы).

Американские «Лонгбоу» летали без радара – американцы решили, что здесь это просто лишний вес. Но радар оказался очень полезен в навигационном режиме. На дисплее земля ниже вертолета изображается черной, земля не ниже ста футов под вертолетом – серой и земля выше (та, в которую врежешься) белой. С такой техникой можно летать в горах абсолютно вслепую.

Про Kill TV тоже было сказано.

Вооружение

Загрузка «Альфа» – только «Хеллфайры», загрузка «Браво» – только НАР, а по умолчанию идет «Чарли» – смесь того и другого.

Перевооружение «Апача» – это работа для восьмерых человек на полчаса. В хорошем темпе.

Брать на себя управление пушкой может каждый из членов экипажа, предупредив об этом. Об открытии огня тоже обязательно надо предупреждать. Звук при стрельбе такой, будто по вертолету лупят кувалдой и напарник может решить, что стреляют в вас.

Из пушки вполне можно сделать прямое попадание в человека с дистанции в полтора километра.

Неуправляемая ракета подрывается на дистанции в 860 метров от вертолета. Дальше уже летят 80 вольфрамовых стреловидных поражающих элементов. Летят они на скорости выше 2М и улететь могут далеко. Прямого попадания в человека не требуется; каждый элемент создает скачок уплотнения, достаточно сильный для того, чтобы при пролете на четырехдюймовом расстоянии разорвать кожу и мышцы.

Даже с кумулятивной БЧ «Хеллфайр» – хорошее противопехотное оружие, мощное и исключительно точное. Если выпустить «хеллфайр» по группе талибов (бывает, что из пушки или НАРами нельзя), то первые признаки, что там вообще кто-то был, начинаются метров через тридцать.

«Хеллфайр» можно загнать в вертикальную шахту. Надо с высоты в 3000 футов перейти в отвесное пике над шахтой, выпустить ракету, дождаться взрыва (вертолет к этому времени уже будет падать со скоростью узлов 150 и окажется на высоте в 750 футов), после чего плавно выйти из пике. (Мэйси один раз очень глухо упоминает о «Хеллфайре» с объемно-детонирующей БЧ, но если БЧ у вас кумулятивная, то приходится проделывать вот такие трюки).

Если вы вернулись с неизрасходованными ракетами, старший оружейник проест вам всю плешь. НАР и «Хеллфайры» можно возить на подвесках ограниченное время – их механизмы раскалибровываются от вибрации и их надо отправлять обратно на завод, что сопровождается писанием изрядной кучи бумажек. А если вы выпустите «Хеллфайр», то вам все равно проедят плешь – потому что вы выпустили тот, который можно было возить еще долго.

Пуск «Хеллфайра» делается немножко в сторону. «Хеллфайр» на старте не должен пройти перед линзой инфракрасной камеры, иначе его факел даст такую засветку, что оператор неминуемо потеряет цель.

Цель можно поменять за четыре секунды до попадания «Хеллфайра» – он успеет перенавестись. При залповом пуске – две ракеты по одному лучу с переносом на другую цель – работает тот же самый четырехсекундный интервал. Вообще, Мэйси не упоминает ни об одном промахе «Хеллфайром».

Наведение одним вертолетом «Хеллфайра», который выпустил другой вертолет – это вполне реально. Просто такая необходимость возникает очень редко.

Всякое разное тактическое

Сначала никто не знал, что делать с «Апачами» – делали хоть что-нибудь. Но быстро выяснилось, что для непосредственной поддержки он куда лучше, чем «Харриер». Иногда все, что требовалось – просто появиться над полем боя.

Хороший пилот ударного вертолета – это, в первую очередь, хороший пехотинец. При непосредственной поддержке вертолетчик обязан уметь видеть ситуацию глазами людей на земле и в точности понимать, что именно им нужно.

Стрелять по безоружным нельзя. Даже если эти безоружные держат в руках портативную рацию, по которой корректируют минометный огонь.

Некоторые здания пушка не берет. Тогда один вертолет продолжает вести огонь, чтобы те, кто там спрятались, не выскочили, а второй укладывает куда надо «Хеллфайр». «Хеллфайр» разносит вдребезги почти что угодно. (Наверное, если только речь не идет о старых крепостях – тут в более выгодном положении были Ми-24, которые, не говоря худого слова, кидали бомбы-пятисотки).

Все раненые делятся на четыре категории, означающие приоритет эвакуации: Т1 – все очень плохо, нужно лететь немедленно, Т2 – нужно лететь, пока он не стал Т1, Т3 – как правило, ходячий раненый и Т4 – можно не торопиться, это убитый.

Обратный отсчет звучит так: «Пять… три, два один, ноль». Слово «четыре» заменяется паузой – чтобы дать кому-нибудь возможность в последний момент все отменить.

За базой ведется постоянное наблюдение: кто и в каком направлении вылетел. Наблюдатели дают нападающим талибам точный хронометраж: когда надо прекратить атаку и начать смываться. Мораль: не летать по ночам с включенными огнями и, уходя от базы, взять какой-нибудь другой курс. Пролетев несколько километров, можно, наконец, направиться, куда надо. Все это очень раздражает. А что делать.

У талибов были очки ночного видения. Поставлял их, наверное, Иран.

Необнаружимой дистанцией до цели считаются четыре километра; с такого расстояния шум винтов не слышен. Отворот надо выполнять очень плавно – при резком вираже винт «Апача» начинает издавать громкие хлопки и их-то услышат точно.

Удары синхронизируются с точностью до нескольких секунд: В-1 проходит бомбами («Сброс, двадцать шесть секунд до попадания») , а «Апачи» появившись точно в момент, когда ни взрывы, ни обломки не могут их достать, добивают всех, кто остался. Бомба может падать долго – секунд пятьдесят.

При работе в паре вертолеты чередуют атаки. Развернуться к противнику хвостами одновременно – вернейший способ спровоцировать на себя огонь с земли.

Что хорошо с ПЗРК – со временем у них разряжаются источники питания. В особенности это относится к «Стингерам». Работающий ПЗРК – это предмет роскоши для Талибана. С ними мало кто хотел торговать, очень уж неприятные личности.

Если вы видите, что дымный шлейф изгибается, значит это ПЗРК. Спиральный шлейф светло-серого дыма указывает на СА7.

Хуже всего, если пробьют гидросистему. Рабочая жидкость ОЧЕНЬ горюча, а циркулирует под таким давлением, что внутривертолетный огнемет почти гарантирован.

В случае сбития и вынужденной посадки от «Апача» надо было мотать немедленно. Даже не уничтожая секретную аппаратуру. Этим займется кто-нибудь еще – скажем, применив хорошую управляемую бомбу.

Напевать «Полет валькирий», глядя, как все горит и взрывается – это нормально, это бывает.

Всякое разное за жизнь

Лагерь «Бастион», хоть и стоял на отшибе, но зато миль на двадцать был окружен абсолютно плоской местностью. Незаметно к такому не подберешься.

Называть вертолеты по номерам скучно. Лучше придумать им имена в честь порнозвезд. А потом выдавать фразы типа: «Вчера три часа провел в Сильвии Сэйнт».

А то еще есть такая игра: угадывать температуру, не глядя на термометр. Тот, кто ошибся больше, варит кофе.

Если «Апач», возвращается на базу, оставляя за собой густой дымный шлейф, то весь наземный персонал бросается навстречу, наводя видеокамеры: вдруг на посадке разобьется? Такой кадр пропустить никак нельзя.

Алкоголь запрещен полностью. На Рождество можно выпить две банки пива.

Оказывается, англичане тоже любят анекдот про быков – «медленно спустимся с холма и трахнем все стадо».

А то еще может приехать Тони Блэр. Ему объяснят, что вы водите «Апачи», после чего он спросит: так значит, вы работаете с местными? Молчание повисает надолго: все пытаются понять, что же он имел в виду.

Иногда приходится работать с SBS – спецназом морской пехоты. Все SBS’овцы представляются тебе под именем Боб.

Афганистан и афганцы

В восьмидесятых Советская армия пыталась контролировать Гельменд силами дивизии – 12000 боевых штыков. Не вышло. Английский контингент составлял всего 3300 человек, лишь четверть из которых была боевыми штыками. (Этот факт дается безо всяких комментариев – типа, понимай, как знаешь).

Секретарь по обороне Джон Рид сказал, что английскому контингенту «не придется выпустить ни пули». Оптимист. С июня по октябрь 2006 года английские парашютисты выпустили 450000 пуль, 10000 артиллерийских снарядов и 6500 минометных мин. Кроме того, 16 пилотов «Апачей» 656-й эскадрильи выпустили 7305 пушечных снарядов, 68 НАР и 11 «Хеллфайров».

Что моджахеды проделывали с пленными советскими вертолетчиками, это все знают. Так что правило простое: если собьют – последняя пуля себе. А потом еще и офицер разведки вас порадует: судя по данным радиоперехвата талибы планируют сдирать с любого пленного кожу заживо перед веб-камерой.

Настоящая должность Хамида Карзая называется «мэр Кабула». И то только в дневное время. А так всем заправляют наркобароны. Урожай опиума удваивается (или даже утраивается) каждый год.

Вот особняк, который называется «окружной центр». Он замечателен тем, что каждому военному строителю при его постройке хотя бы раз приходилось браться за винтовку. А вот, в семи сотнях метров от него, от центра, очень бойкое место – рынок. В одну сторону идет сырье, в другую – готовый героин. С этим никто ничего не делает. Потому что сначала надо разобраться с талибами. А если сначала начать разбираться с героином, то придется уничтожить 80% населения Афганистана. (Мэйси не дает никаких оценок этому. Он вообще никаких оценок не дает, только рассказывает, что видел).

Весь Талибан делился на три категории. Первая категория – высшее звено. Такие попадаются редко, как правило, они не выходят из дома без пояса шахида. Вторая категория – приезжие. Центральная Азия, арабы и, в особенности, пакистанцы. Но попадаются друзья и из Боснии, Бруклина и Брэдфорда (правда, самому Мэйси живой британский талиб ни разу не встретился). Мозги у них промыты капитально, они очень редко отступают. Ну и третья категроия, «десятидолларовый Талибан», местные, которые мало во что верят. Для них десять долларов – приличные деньги. С ноября по май их становится меньше, потому что надо мак растить.

Чтобы грохнуть талиба, одной пули калибра 5,56 не хватит, нужны две-три. Эти деятели настолько отморожены, что могут просто ничего не почувствовать.

«Апачи» талибан называл «москитами». «Чинуки» – «коровами».

120-мильная зона Гельменда, примыкающая к пакистанской границе, практически не нанесена на карты. Потому что любой картограф всерьез рискует вернуться оттуда с отрезанной башкой.

Тактика талибов постоянно совершенствуется. Прямые штурмы применяются все реже, а вот бомбисты-смертники и мины на дорогах появляются все чаще. (Примерно так же, как и двадцать лет назад: после нескольких попыток душманы быстро поняли, что в открытый бой с советскими частями лучше не вступать – размажут).

Неопознанная полноприводная машина – верная визитная карточка Талибана. Обычному крестьянину в жизни такой не купить.

Любимый тактический прием Талибана – окружение. Даже если сил не так много. Любят они наскакивать со всех сторон разом.

Ну, и уйдя на покой, вы получаете почту через особый почтовый ящик, не голосуете, не заключаете контракты и ваше фото не может быть опубликовано без вашего письменного разрешения. Ваше имя стерто из разных баз данных. Даже ваш дом в строгом смысле слова принадлежит не вам (это вызывает геморрой с правом на парковку). Но вообще, вы не особо обо всем этом задумываетесь. Если вы что и поняли в Афганистане (и в армии вообще) – жизнь слишком коротка, чтобы волноваться.